В Нагорной проповеди, когда Христос произносит слова: "Вы слышали, что было сказано: Не прелюбодействуй, и сразу добавляет: "А Я говорю вам...", ясно, что Он хочет восстановить в сознании своей аудитории подлинное этическое значение этой заповеди <36,5>.
Прелюбодеяние указывает на акт, посредством которого мужчина и женщина, которые не являются супругами, образуют «одну плоть». Прелюбодеяние является грехом, поскольку оно представляет собой разрыв личного союза мужчины и женщины. Телесный союз является знаком общения личностей, как супругов, это их (двустороннее) право. Супружеская измена, совершённая каждым из них - не только нарушение этого права, но в то же самое время радикальная фальсификация знака. <37,4> (…)
Такая страсть, порождённая похотью плоти, заглушает в "сердце" глубокий голос совести, чувство ответственности перед Богом <39,2>. Задушив голос совести, страсть вызывает беспокойство тела и чувств <39,2> поскольку удовлетворение человека, овладевшего страстью, не достигает источников внутреннего мира, если не остается на самом внешнем уровне личности. Человек, воля которого стремится удовлетворить чувства, не находит никакого покоя, не обретает самого себя: напротив, "он истощается”.
Когда внутренний человек сводится к молчанию, страсть стремится к удовлетворению; поэтому она притупляет способность размышлять и избегает голоса совести; таким образом, не имея в себе никакого принципа неразрушимости, "она изнашивается". Верно, что там, где она включена в совокупность самых глубоких энергий разума, страсть может стать также созидательной силой; в этом случае, всё-таки нужно, чтобы она подверглась радикальному преобразованию.<39,2>
Библейское (и следовательно также теологическое) значение "желания" отличается от чисто психологического значения. Психология опишет "желание" как напряженное устремление к объекту из-за его особенной ценности: в рассматриваемом случае, из-за его "сексуальной" ценности. <40,1> Не недооценивая психологический аспект, библейское описание подчёркивает однако главным образом этический аспект, принимая во внимание, что имеется ценность, которая оказывается ущемлённой."Желание" есть обман человеческого сердца по отношению к вечному призванию мужчины и женщины к общению через взаимный дар, призвание, которое было открыто в самой тайне творения. Вечное взаимное влечение мужчины к женственности и женщины к мужественности, это приглашение через тело, но это не желание в смысле слов Матфея 5, 27-28. «Желание», по отношению к первоначальному и взаимному влечению мужественности и женственности, представляет собой интенциональную «редукцию» (уменьшение) почти ограничение или закрытие горизонта разума и сердца. Одно дело, действительно, сознавать, что ценность пола является частью всего богатства ценностей, с которым женское существо является мужскому существу. И совсем другое дело – «редуцировать» (сводить) всё личностное богатство женственности к этой единственной ценности, то есть к полу, как объекту, подходящему для удовлетворения собственной сексуальности. <40,3> Женщина для мужчины, который так «смотрит», перестает существовать как субъект вечного влечения и начинает быть только объектом плотского вожделения. К этому прилагается глубокий внутренний отход от брачного смысла тела. Можно сделать то же рассуждение по поводу того, чем является мужественность для женщины. <40,3> Эту интенциональную редукцию можно проверить, по словам Христа (Мф 5, 27-28), уже в сфере «взгляда».
Желание является причиной того, что во внутренней части, то есть в "сердце", на внутреннем горизонте мужчины и женщины, значение тела, которое присуще человеку, искажается. Женственность прекращает таким образом быть главным образом субъектом для мужественности; она прекращает быть специфическим языком разума; она теряет свой характер знака. Она прекращает нести в себе удивительное брачное значение тела. Желание, в силу его собственной аксиологической интенциональности, будет клониться непосредственно к одной цели: удовлетворить только сексуальную потребность тела.<40,4>
Задумайтесь: сводится ли мой внутренний человек к молчанию? Позволяю ли я страсти заглушить голос моего сознания?